(←) предыдущая запись ; следующая запись (→)
Я обещал рассказать и про сюжетные акценты спектакля. В первых сценах мы знакомимся магическим цыганом Мелькиадесом и семейством Буэндиа — основателями городка Макондо: чудаковатым Хосе Аркадио Буэндиа и его прочно стоящей на земле женой Урсулой. А также их сыновьями, витальным Хосе Аркадио и замкнутым Аурелиано. Эти четверо составляют ядро романа. Прикованный к дереву глава семейства и живущая почти вечность Урсула задают «систему координат», а молодецкая удаль Аркадио Хосе и Аурелиано придают импульс и заставляют жизнь вращаться. Большая часть несчастий свалившихся на Макондо — многократно повторённое эхо поступков первых двух поколений. И в целом они показаны почти такими, какими должны быть. Разве что роль Аркадио Хосе немного теряется на фоне своего брата: он довольно быстро выпадает из повествования, а возвращается уже в ту часть сюжета, которая в спектакле почти опущена.
Женщины в семье «отвечали» за другие типы страданий и должны отличаться друг от друга сильнее, чем мужчины, но в спектакле разницу между Ребеккой и Амарантой проследить тяжеловато. Хотя история Амаранты, которая от ненависти аж «обуглилась», мне кажется, показана идеально.
Роль Мелькиадеса сильно преувеличивается, и это важный аспект. С одной стороны, мне очень нравится, как сделан этот персонаж. Его играет один основной актёр, очень харизматичный, и несколько дополнительных «отражений». С другой стороны, его показывают несколько менее магическим и большим пройдохой, чем он должен быть. Возникает ощущение, будто он не показывает реальные чудеса, а дурит Хосе Аркадио старшего. В то же время этот персонаж с самого начала озвучивает пророчество касающееся будущего рода Буэндиа и несколько раз на протяжении спектакля к нему возвращается. Из-за этого происходит сдвиг акцента на предначертанность судьбы, которая в книге особо не подчёркивается.
Конечно, никуда не делась линия инцеста и распутства как метафоры вырождения. Но практически пропала история врождённых талантов, которые пробиваются несмотря ни на какие изъяны. Так замкнутость Ауреллиано не конвертируется в его умение разбираться в загадочных текстах. А какой-нибудь Петры Котес, которая является воплощением богини плодородия, и вовсе нет. Даже основатели города выглядят скорее чудаками, которые волей случая оказались в нужное время в нужном месте, чем постепенно сходящими с ума демиургами. Режиссёр как будто приземлил всех персонажей и сделал их более земными, чем они описаны. А это жаль.
(3/3) ↑ (в начало)