Кропоткин:
В течение следующих трех столетий, государства, создававшиеся во всей Европе, систематически уничтожали учреждения, в которых стремление людей ко взаимной поддержке находило себе выражение. Деревенские общины были лишены права мирских сходов, собственного суда и независимой администрации; принадлежавшие им земли были конфискованы. У гильдий были отняты их имущества и вольности, они были подчинены контролю государственных чиновников и отданы на произвол их прихотей и взяточничества. Города были лишены своих верховных прав, и самые источники их внутренней жизни, — вече, выборный суд, выборная администрация и верховные права прихода и гильдии, все это было уничтожено. Государственные чиновники захватили в свои руки каждое звено того, что раньше составляло органическое целое.
К концу восемнадцатого века короли на континенте Европы, парламент в Англии и даже революционный конвент во Франции, хотя и находились в войне друг с другом, сходились в утверждении, что в пределах государства не должно быть никаких отдельных союзов между гражданами, кроме тех, которые установлены государством и подчинены ему; что для рабочих, осмеливавшихся вступать в «коалиции», т. е. в союзы для защиты своих прав, единственное подходящее наказание — каторга и смерть. — «Не потерпим государства в государстве!» Только государство и государственная церковь должны заботиться об общих интересах подданных; сами же подданные должны оставаться мало связанными между собою кучками людей, не объединенных никакими особенными узами, и обязанных обращаться к государству всякий раз, когда они имеют какую-нибудь общую потребность. Вплоть до половины девятнадцатого века эта теория и соответственная ей практика господствовали в Европе.
Движущей силой эволюции социальности выступает нужда в сотрудничестве – дружно не грузно, а врозь хоть брось. Африканские гиеновидные собаки сообща преследуют добычу: кто-то срезает углы, кто-то бежит наперерез, чтобы перехватить жертву, если она метнется в другую сторону. То же самое делают шимпанзе: одни загоняют потенциальную жертву, обычно обезьянку, в сторону засады, в которой притаились в ожидании другие. Самки летучих мышей выкармливают детенышей друг друга; сурикаты и верветки подвергают себя опасности, подавая сигнал тревоги, предупреждающий остальных о близости хищника. Социальные насекомые отказываются от размножения в знак покорности и преданности королеве и колонии. Одноклеточные бактерии объединяются в многоклеточные структуры, посредством которых размножаются. И как тут не вспомнить амеб, которые составляют слизевика и которые вместе учатся отыскивать путь в лабиринте. Существует даже такая наука, как социовирусология, она изучает кооперацию между вирусами, позволяющую им успешнее проникать в клетку-мишень и реплицироваться в ней. В начале прошлого века западные ученые тратили время, неверно интерпретируя идеи Дарвина, будто бы показавшего, что эволюционный успех строится исключительно на конкуренции, агрессии и доминировании. Тем временем русский ученый (историк, философ, а также бывший князь, революционер и ярый анархист) Петр Кропоткин опубликовал книгу, на 60 лет опередившую свое время, «Взаимная помощь как фактор эволюции»[334]{371}.
Ф.П.: В Англии могут запретить продажу энергетических напитков лицам младше 16 лет (полный текст новости)
Я: Ну никак без государства-няньки.
Ф.П:
(снова Кропоткин)
Поглощение всех общественных отправлений государством роковым образом благоприятствовало развитию необузданного, узкого индивидуализма. По мере того, как обязанности граждан по отношению к государству умножались, граждане, очевидно, освобождались от обязанностей по отношению друг к другу. В гильдии, — а в средние века все принадлежали к какой-нибудь гильдии или братству, — два «брата» обязаны были поочередно ухаживать за больным братом; теперь же достаточно дать больному товарищу по работе адрес ближайшего госпиталя для бедных. В «варварском» обществе присутствовать при драке двух людей, возникшей из-за личной ссоры, и при этом не позаботиться, чтобы драка не имела рокового исхода, значило навлечь на себя обвинение в убийстве; но, согласно теперешней теории всеохраняющего государства, присутствующему при драке нет нужды вмешиваться, — на то имеется полиция. И в то время, как у дикарей, — например, у готтентотов, — считалось бы неприличным приняться за еду, не прокричавши троекратно приглашения желающему присоединиться к трапезе, у нас почтенный гражданин ограничивается уплатою налога для бедных, предоставляя голодающим распорядиться, как им угодно.
Я: При этом раньше курящему подростку любой взрослый мог сказать, что тот фигню творит, а сейчас «не моё дело»
У меня в последние месяцы прямо жёсткое желание уходить от институтов к «общинным» отношениям, хоть и желательно при этом не провалиться в дикую архаику
Я кажется просто очень ценю человеческие отношения
Государство формализовало и отчуждила (а иногда и “токенизировало”) то, что раньше являлось результатом отношений. Был суд берущийся из общинной жизни, стал государственным