(←) предыдущая запись ; следующая запись (→)
Или, скажем, есть российская академическая наука. Доходы научного сотрудника состоят из ставки (чуть-чуть), грантов (более существенно), надбавок за публикационную активность, за преподавание и ещё чего-нибудь там.
Когда учёные в ответ на вопрос про свою зарплату называют величину ставки, это грязная манипуляция: зарабатывать они могут сильно больше, чем написано у них в трудовом договоре.
Например, стоит задаться вопросом, а на скольких работах научный сотрудник числится? А на какую часть ставки он записан на каждой из работ, и на какую работает? Соотношения могут быть удивительными в любую сторону. Бывает, что человек работает фулл-тайм, но записан на 0.1 ставки. А бывает, что числится на полную (но обычно копеечную) ставку, только чтобы формально быть сотрудником учреждения и, например, иметь право получать грантовые даньги; при этом реальная работа проходит за пределами этого института.
———
Гранты — отдельная большая тема. Они могут составлять существенную долю доходов лабораториии. Но грантовые деньги распределяются по-разному: где-то они уходят почти целиком в зарплаты, а где-то требуется покупать оборудование или оплачивать статьи (не спрашивайте). Как это учитывать при расчёте зарплаты?
Да и вообще, гранты — вещь непредсказуемая. Сегодня он может быть, а завтра его могут не дать. Тогда возникает вопрос, а какая на самом деле вилка зарплат в научной лабе и насколько она зависит от везения?
В нормальной лаборатории бывает фонд для балансирования зарплат: деньги, добытые в «тучные» годы могут перераспределяться тем, кто сидит без грантов на голом окладе. Более того, если в лаборатории есть студенты и они получают зарплату, довольно вероятно, что она будет в конвертах.
Откуда появляются деньги в конверте? Тут может быть по-всякому. Вполне возможно, что кто-то из сотрудников их формально получил как зарплату, но на деле эти деньги пошли в лабораторный фонд.
Аналогичная ситуация случается и с покупкой оборудования, которое не получилось провести по другим статьям: тогда формально оно идёт как зарплата, а сотрудник покупает это как будто на свои деньги. И тут могут возникать разные схемы оптимизации налогов, т.к. некоторые источники средств облагаются меньшим налогом, чем стандартные заработные платы.
———
Со стабильностью зарплат тоже всё очень запутанно. Про гранты я уже сказал. Но и без них хватает тонкостей.
Обычно в начале года у института денег нет, а в конце года, наоборот, нужно потратить всё нерастраченное, выписать премии, надбавки… Поэтому доходы распределены по году очень неравномерно. Бывает такое, что тебе приходит несколько месяцев по 10 тысяч, а потом разом 500.
Вопрос со звёздочкой: что будет, если уволиться в марте (учитывая, что в первые месяцы года институт платит копейки)? Выплатит ли он «недоплаченную» зарплату — разницу между среднегодовой и реальной зарплатой за три месяца? Загадка.
Надбавка за публикации — это другой хитрый инструмент. С одной стороны, весьма приятный бонус, с другой, крайне гадская штука. Она выплачивается за статьи, которые вышли у тебя с аффилиацией института за последние три года. Можно сказать, что это опцион, который вестится раз в год по трети суммы. Но если ты ушёл на другое место работы, опцион сгорел; ты фактически ничего не получил за публикацию.
(3/4)