(←) предыдущая запись ; следующая запись (→)
В центре сюжета — Розенкранц и Гильденстерн, которые обнаруживают себя насильно втянутыми в путешествие с целью — как они позже выяснят — узнать, что с Гамлетом. Они стоят на дороге и пытаются вспомнить, что привело их туда.
*Я теперь понимаю, что имеет в виду википедия, когда говорит, что «В ожидании Годо» — одно из самых влиятельных произведений 20-го века: оно много где наследило, включая эту пьесу. Извините, я знаю, что уже в четвёртый (и не последний) раз в этом канале про пишу про Годо, но что поделать, из песни слова не выкинешь.
*Гильденстерн подкидывает монетку. Сотню раз подряд выпадает орёл, что обогащает Розенкранца и заставляет Гильденстерна предполагать, что судьба к нему неблагосклонна, а законы мира ведут себя не совсем так как должны. В том, как выпадает монетка невозможно не заметить предопределённость.
В пути герои встречают актёров «с большой дороги», которые играют сюжеты про кровь, любовь и риторику. Можно в разных комбинациях, но главное, чтобы была кровь. И зрители. Зрители — это единственное, ради чего они затевают весь спектакль и усеивают сцену трупами.
Смерть в представлении актёров — это то, что зритель воспринимает как смерть: она должна быть красивой и драматичной, иначе это не смерть. А иногда бывает и так, что кровь уже есть, а зрителей не оказывается — от этого актёры страдают, похоже, больше всего. Для чего жить, любить, умирать и заниматься риторикой, когда некому это оценить?
Где игра перетекает в жизнь, а жизнь в игру, и есть ли вообще жизнь вне игры и сцены?
*Меня на этом моменте немного пришибло, потому что этот спор я вёл с собой уже не первый день с переменным успехом. И потому что у меня уже полгода висит черновик про спор с АЯ на схожую тему (и я его, пожалуй, допишу в ближайшее время).
*Пьеса безумно сильно перекликается с «Домом, который построил Свифт». Вот просто сравните:
— «Мы актеры… мы отказались от самих себя, как требует наша профессия, — уравновесив это дело мыслью, что кто-то на нас смотрит. Оказалось — никто. Нас купили». Это Стоппард.
— «Свифт окружён стеной непонимания!! Он нанял актёров, чтобы те несли людям его мысли: власти оказались хитрей — они наняли зрителей!..» А это Горин.
Наконец, пара прибывает ко двору и под давлением короля и королевы соглашается разузнать, чем же Гамлет болен. Они замечают, что всё глубже увязают в этой истории: «По крайней мере, у нас есть варианты. <…> Хотя нет выбора».
Чтобы выполнить поручение, друзья завязывают словесную дуэль с принцем, перебрасываясь вопросами “сложнее чем «быть иль не быть»”, но тот удачно парирует, заставляя тех отвечать на его расспросы. Сам же Гамлет лишь дурит товарищам голову, рассказывая, как при южном ветре он еще отличит сокола от цапли. Принц, хоть и делает вид, будто безумен, очень точно описывает реальность, заставляя актёров играть «Убийство Гонзаго».
А ведь доктор Лемюэль Гулливер был послан к Свифту ровно за тем, чтобы показать, что тот нормален и иметь возможность того осудить. Ведь со справочкой сумасшедшего Свифта судить нельзя. «Бывает время, сэр, когда и диагноз — это донос!..»
Впрочем, есть и существенное отличие произведений: короля декана Свифта играет свита (pun intended), тогда как Гамлет предпочитает самостоятельно выйти на подмостки.