(←) предыдущая запись ; следующая запись (→)
Уехать сейчас из-за мобилизации значит снова добровольно отдать контроль над своей жизнью другим людям. Отъезд — это решение, к которому меня толкают, а не решение, которое я принимаю сам.
Да, если я остаюсь, есть вероятность, что рано или поздно мы схлестнёмся с военкоматом по поводу призыва. Но это будет хотя бы честная борьба, в которой я могу выиграть, могу проиграть. И в этой борьбе у меня будет субъектность; я смогу принимать свои решения, смогу сам по ним и расплачиваться, и получать дивиденды. Даже в случае проигрыша у меня всегда будет несколько выходов.
Армия и государство — мои личные враги. Зато теперь я не чувствую, будто хоть что-то обязан делать по их указаниям. Я не планирую никак корректировать свои планы в связи с пожеланиями руководства страны призвать всех подряд. Сейчас я ощущаю мир расслоившимся: армия и государство словно живут теперь в параллельной от меня реальности, будто я ушёл в серую зону и моё единственное пересечение с ними — это полицейские патрули, столкновения с которыми вполне можно избежать.
Моё внутреннее самоощущение сейчас — будто я партизан в тылу врага. И это, как ни странно, дарит удивительное спокойствие. «Штирлиц в немецкой форме ходит спокойный как слон, а на меня только морфий иногда нагоняет сон».
(9/n)